История первая. Метаморофоза
Когда-то, давным-давно, когда ромашки еще имели
запах, дневной свет казался прекрасным и не мешал мыслить, когда Она еще не
изобрела кофе, в то время любовь яркими солнечными зайчиками прыгала по стенам
их маленькой уютной квартирки.
Вечерами они возвращались домой, чтобы поговорить о том, как прошел день, что
он принес хорошего, какие были неприятности… Она доверчиво склоняла голову Ему
на плечо, а Он нежно гладил белоснежные перья ее крыльев, получая в ответ
сияние влюбленных глаз и нежность доверчивой души… Это было самое обыкновенное
в мире счастье, похожее на счастье других людей, но им оно казалось небывалым и
неповторимым.
Шло время: водовороты событий, приятных и не очень,
накладывали на души свои печати и штампы, и Он стал забывать о мелочах, из
которых состоит счастье.
- Мне не хватает тебя, - иногда жаловалась Она.
- Мне некогда, у меня нет времени на глупости, - отвечал Он.
И легко кружась, падало на пол белым пятном воздушное перышко. Солнечный зайчик
забился под шкаф, виновато шевеля разноцветными ушками.
- Давай поговорим! - умоляла Она.
- С тобой не о чем разговаривать! - походя бросал Он, и ключ щелкал в замочной
скважине.
Несколько солнечных зайчиков метнулись к раскрытой форточке и вылетели на
свободу в поисках счастья… Кружась в воздухе, на землю бесшумно падал еще один
клок уже чуть пожелтевших перьев…
- Я люблю тебя! – выкрикивала Она в истерике.
- Какая любовь в нашем возрасте? - холодно возражал Он.
Подкрашенные алым перья, с мокрым шлепком плюхались на пыльный линолеум. В углу
начинали превращаться в пыль не сбежавшие во время солнечные зайчики.
Литры кофе, километры бессонных ночей вымывали из организма кальций, так
необходимый для перьев.
Грязные, почерневшие, похожие на облезлую ворону, крылья бессильно тащились за
ней:
- Я ненавижу тебя, ты ничтожество!!! - пьяным, охрипшим от слез голосом,
хлестала Она.
- Ты - дрянь! - парировал Он.
- Я не позволю тебе быть счастливым!
- Ты – ведьма!
Любовь, зажав ладонями уши и крепко зажмурив глаза, ползком пробиралась под
молниями беспощадных, убивающих слов. Выбравшись на улицу, она отряхнула
запылившийся подол. Обернулась в последний раз на окна своего дома, покрутила у
виска и, подобрав концы разорванной юбки, пустилась наутек.
Она же дождалась, когда выпали последние замызганные
перья, смела их в совок, выкинула в помойное ведро, собрала свои вещи и тоже
ушла… Привыкнув к скорости и высоте, Она долго не могла принять свое новое
положение. Но какое-то время летать не хотелось, а потом душа постепенно
излечивалась. Километраж бессонных ночей подходил к финишной прямой. Литры
алкоголя сворачивались до рюмочки «по поводу», кофе снова стал необходим лишь
по утрам. Вновь захотелось летать, но крылья так и не росли.
Она скучала по небу, по свободе, по счастью. Так в доме появилась метла. Она и
раньше не могла спать в полнолуние, слонялась по квартире в бесконечном
ожидании Его прихода. Теперь же, садясь на метлу, Она взвивалась в ночное небо поближе
круглой Луне - единственной свидетельнице Ее любви, Ее позора и Ее непрошенной
свободы.
Она взлетала, круто забирая вверх, ветер трепал Ее волосы, а лунный свет ласкал
обнаженное тело. Оттолкнувшись рукой от самой далекой звезды, Она со свистом
пикировала вниз, наслаждаясь свободой и азартом полета.
Он же, как всегда, поздно возвращался домой, шел по
пустой улице, пытаясь избавиться от резкого запаха не ставших родными духов и
перебирая бесконечные мысли о том, что, возможно, они поспешили, что слова
могли быть более мягкими, а действия более обдуманными. Пронзительный свист
оторвал его от грустных мыслей. Он посмотрел на небо, но не увидел там ничего,
кроме полной луны. Вдруг откуда-то сверху донеслись до него знакомые нотки
всхлипов. Почудилось, будто кто-то мягко коснулся щеки. Он вздрогнул,
перекрестился и облегченно вздохнув, вошел в дом, чтобы собрать наконец-то тени
погибших солнечных зайчиков и начать жить заново.
******************
Ей было очень больно решиться, но… пролетая мимо, Она коснулась легонько Его
лица и прошептала беспрекословное и необратимое Ведьмино «Свободен!»… А, налетавшись
до бесчувствия, она вернулась в солнечный день, храня на кончиках пальцев запах
и пыльцу его теплой щеки, вернулась, чтобы просто смириться с новой собственной
сутью и жизнью.
